-
- offline
- Экс-админ
- Репутация: 136
- Сообщения: 11107
- Зарегистрирован: 07-11, 04:14
- Откуда: Санкт-Петербург, тел. 8 961 809 68 36
Журнал «Аграрный эксперт»
"КОРОВА БЕДНЯКА" КАК СРЕДСТВО БИЗНЕСА
Эта статья была написана несколько лет назад, и сегодня мы можем видеть, что изменилось в козоводстве за это время.
(к сожалению, начало статьи утрачено)
Россия: коз — не считано, молока — не меряно
Если вы захотите узнать какие-то статистические данные по козоводству у нас в стране, то вряд ли ваши попытки увенчаются успехом. Как ни странно, но некоторые наши специалисты пользуются данными FАО, согласно которым в России около 2 млн коз, из которых более 80% находятся на дворах селян. Интересно, кто их учитывал, если даже сельскохозяйственная перепись не возобновлялась с 1920 года? Приходил ли кто-нибудь, например, к конкретной бабе Маше в деревню Ольховка, пересчитывал её «катек» и «зинок»? По словам очевидцев, например, в одном из районов Ленинградской области в отчётах из года в год указывали одно и то же поголовье — 3018 коз, а в последний год - 5624. Вроде число смотрится нормально. Попробуй докажи, что это не так.
Ну ладно, оставим личные подсобные хозяйства в покое. А как обстоят дела с племенными заводами, фермами, репродукторами? Мы позвонили руководителям Управления животноводства и племенного дела Федерального агентства по сельскому хозяйству, Росплемобъединения, Союза животноводов России и задали единственный вопрос: «Есть ли в нашей стране фермы по молочному козоводству, в том числе племенные?» К сожалению, под разными предлогами ни один из них сразу на этот вопрос не ответил. В конце концов удалось узнать, что в России всё-таки есть 7 племенных хозяйств. На 1 племзаводе и 4 репродукторах разводят пуховых и мясо-шёрстных коз, зарегистрированы 2 частные фермы по разведению племенных молочных коз — в Краснодарском крае и Ленинградской области. На этом официальная информация обрывается. Но, как говорится, язык до Киева доведет. Мы готовы познакомить вас с результатами собственного небольшого расследования.
Что говорить, когда нечего говорить?
Поисковая система Интернета услужливо выдала координаты сайта бизнесмена и депутата Государственной думы от Астраханской области Олега Сарычева. Согласно его сведениям, основу фермы составили несколько десятков коз, собранных по частным дворам Ставрополья в 1995 году, а также 100 чистопородных зааненских сукозных животных, доставленных самолетом из Швейцарии в 1995 году. Подробностей настоящего времени немного: упоминаются около 600 коз в маточном стаде на ферме «Пелагея», а также миллионные инвестиции в проект фермы на 1500 голов, где будут доильный зал, цех переработки и помещение для расфасовки молока пастеризованного, бифидокефира, йогурта, творога, сыра. Под предлогом реконструкции фермы нам дали понять, что приезд журналиста нежелателен. А наши вопросы о доении животных, реализации молока, закупке новых производителей, племенном учёте и селекции в стаде остались без ответа. Очевидцы говорят, что приобрести животных там не удаётся: козочек не продают, а хороших козликов выбрать практически невозможно. Создаётся впечатление, что козья ферма под Астраханью стала одним из элементов пиаровской акции, так как для конкретного бизнеса выбраны другие направления, далёкие от сельского хозяйства.
В этом году полки сетевых магазинов Москвы (и не только) заполнились целой серией продуктов из козьего молока (тан, айран, стерилизованное молоко), произведённых, согласно выходным данным, в Подмосковье. Мы попытались связаться с производителями и попросили показать производство и ферму, где содержится хотя бы часть из заявленных нескольких сотен коз. Нас радушно пригласили в офис. Но встреча не состоялась, так как нам хотелось увидеть не только офис. Производство объявили «секретом фирмы», на который компания имеет право, а обещанное поначалу посещение фермы несколько месяцев откладывалось, пока нам не отказали ввиду большой занятости и нехватки времени. Похоже на детектив. Выходит, этим «производителям» есть что скрывать? Будем рады, если нам докажут обратное.
Лет шесть назад на выставке овцеводства и козоводства в Ипатове (Ставропольский край) состоялась интересная встреча с краснодарским фермером Алексеем Пожаренко. Разведением зааненских коз он стал заниматься в 1989 году, когда приобрёл два десятка животных. В 1997 году их было уже более 400. Молоко поступало в детские сады и санатории Анапы. Пожаренко стал подумывать о реализации пастеризованного молока в стеклянной таре. Однако начались тяжбы с местными организациями, связанные с землёй, повлекшие за собой проблемы в обеспечении кормами, вынужденное снижение поголовья. В 2001 году в пояснительной записке к обращению на имя первого заместителя министра сельского хозяйства РФ Алексей Пожаренко писал: «Почему я стремлюсь сохранить хозяйство, а особенно поголовье коз? Потому что сюда вложено немало труда, средств, здоровья, нервов, надежд. Потому что, участвуя в составе российских делегаций в поездках в Австрию и Данию (1994 и 1997 годы), я видел их культуру производства, достижения в области козоводства и задался целью иметь показатели не хуже, чем у них. Хозяйство добивалось немалых успехов в производстве козьего молока, которое является ценнейшим и экологически чистым продуктом питания, особнно для детей всех возрастов и больных. Его производство выгодно, морально оправдано и необходимо. И можно создать целую отрасль молочного козоводства без государственных затрат, но с государственной защитой и помощью крестьянским и фермерским хозяйствам».
Ферма первой в нашей стране получила статус племенной. Но, видимо, решить проблемы «местного значения» это не помогло. Ведь срок лицензии заканчивается, а заново документы фермер пока не подавал; На нашу просьбу коротко рассказать о хозяйстве он ответил молчанием. Обычно так поступают, когда дела не совсем в порядке.
Возможно, кто-то из вас назовёт еще несколько ферм, где может быть до полусотни животных. Однако пока не будет налажена переработка и реализация молока или продуктов, все они продолжают носить кустарный характер, а их перспективы, не говоря о бизнесе, остаются под большим вопросом.
Козы есть, а молока нет
В Ленинградской области до последнего времени довольно успешно действовало Общество козоводов Северо-запада (руководитель Людмила Волкова), которому помогали Комитет по сельскому хозяйству правительства области, Департамент по международному развитию Британского фонда «Ноу-Хау», Хейферовский Интернациональный проект (НРI), АСDI/VОСА. На сайте общества дан целый отчёт о его работе. Особенно интересны сведения о НРI, основанном в 1944 году и помогающем людям более чем в 100 странах, Участники проекта делятся с другими нуждающимися людьми потомством, полученным от домашних животных многих видов, в том числе и от коз. Реализация первого проекта в России началась с Ленинградской области. С 1999 по 2002 год в дар козоводам было передано 100 чистопородных коз и 11 козлов, «по цепочке» разошлось ещё 63 козы. Но радиус действия программы ограничен 100 км вокруг Санкт-Петербурга. Для других регионов местные козоводы-частники в основном могут предложить только козликов. Естественно, о промышленном молочном козоводстве речь не идёт.
Однако любые проекты рано или поздно заканчиваются. С уходом американцев жизнь козоводов становится всё спокойнее. По признанию Людмилы Ивановны, такой огромной работы, что была проведена, уже не будет, общение ограничивается посиделками. Сама она содержит около 30 животных. Для неё все они — как родные, немало и «пенсионеров», что никак не увязывается с понятием бизнеса. Написала две статьи о том, как выйти с торговлей на рынок: «Это нелёгкий путь. Все прочитали и побежали на рынок. Конкуренты меня чуть не уничтожили — физически и морально. Осенью и зимой за молоком на рынке очередь, а весной и летом, наоборот, — очередь из продавцов. У нас торговля санкционированная, молоко и козы проверенные. Раз в год за плановую ветеринарную проверку платим по 220 рублей с головы. В то же время из-под прилавка продаётся молоко неизвестного происхождения, нередко разбавленное коровьим, что угрожает здоровью детей с аллергией на коровий белок. Чтобы сдавать продукцию в магазины, нужно иметь сертификат. Мелкому частнику это невозможно, не по карману, так как необходимо иметь молочный цех. Объединяться? Объединяться хорошо разве только для того, чтобы чаю попить, а когда идёт делёжка прибыли...»
Вот и выходит, что любой регион может позавидовать Ленинградской области по насыщенности чистопородными зааненскими козами, но сами петербуржцы видят на полках магазинов «долгоиграющее» молоко из Венгрии или Финляндии да жутко дорогие сыры из Франции. Производители и потребители козьего молока, так необходимые друг другу, остаются на разных берегах.
Коза — это не только рожки-ножки
В той же Ленинградской области есть вторая из двух упомянутых выше племенных ферм по молочному козоводству.
Роман Латык познакомился с зааненской козой в Высоких Гаграх в Чехословакии, когда как будущий ветврач проходил преддипломную практику. Привёз оттуда маленькую козочку, которую приобрёл у одной бабушки за 150 крон. Животное настолько понравилось всем жителям деревни Заневки, что они очень захотели разводить именно таких животных. Общими усилиями в 1993 году доставили из Германии козла Эрнста.
Сам Роман Васильевич решил серьёзно заняться козоводством в 1996 году, после общения с американским специалистом Харви Консидайном в рамках проекта «Фермер — фермеру». Имеющееся помещение, рассчитанное на 15—20 голов, уже было мало для всего поголовья. Поэтому было решено разместить племенных животных по частным дворам. Разумеется, это не лучший выход, но другого просто не было. Основную ставку Латык сделал не на молоко, а на реализацию племенного молодняка, спрос на который никогда не снижался. Благодаря этому спросу ферма ещё как-то держится на плаву.
Реализация молока, как и у других, связана со многими проблемами. Попробовал было фермер обратиться в компанию по переработке молока, но там хотят иметь ежедневные объёмы молока по 300—1000 литров. Их не сможет обеспечить даже новая ферма, которую Роман Васильевич планирует открыть в марте будущего года. Рассчитанная на 100 голов со шлейфом, она будет производить по 200—250 л молока в сутки. Тогда можно будет говорить о бизнесе как таковом. На данный момент заложен её фундамент и возведён каркас.
Из всех трудностей, с которыми столкнулся Латык (а их, как и у других фермеров, немало), он ставит на первое место непонимание. Непонимание на всех уровнях, вызванное большей частью неосведомлённостью, а то и невежеством людей. «Когда я 'начинаю серьёзно говорить о козах, на лицах людей блуждают улыбки, — возмущается Роман Васильевич. — Поскольку с культурой ведения отрасли почти никто не знаком, высокопродуктивных животных никто не видел, на козу продолжают смотреть как на сталинскую корову бедняка. Материалы в печати ограничиваются или абстрактными рассуждениями о пользе козьего молока, или умилением насчёт рожек и ножек. Несколько лет подряд мы участвовали в рингах в рамках выставки «Российский фермер». Эта реклама, в которой мы практически не нуждались, каждый раз вылетала нам в копеечку. А когда толпа чиновников, не оборачиваясь в нашу сторону, проходила мимо нас от рядов с песцами к загонам с быками, было очень досадно.
Основное организационное начало отрасли должно взять на себя государство. Одному не потянуть, мы давно «барахтаемся». Вовсе не обязательно давать деньги, это большой соблазн для любого человека. А лучше оказать конкретную помощь — в строительстве фермы, приобретении племенных животных, организации переработки и реализации молока и продуктов из него. Развитие козоводства — тернистый и долгий путь. Когда у нас будет новая ферма, когда под одной крышей соберем всех наших животных, тогда личным примером сможем доказать, что десять лет назад были правы».
За генофонд страны расплачивается фермер?
Наталья Маркелова — предприниматель со стажем. В своё время она первая в Тольятти открыла магазины по продаже семян. Но когда стали теснить конкуренты, надо было искать новую нишу. «Проанализировав рынок, — вспоминает Наталья Николаевна, — я пришла к выводу: козоводство — именно то, что мне нужно, козье молоко будет востребовано. Ведь проблемы с детским питанием в крупных промышленных городах общеизвестны. Чтобы убедиться в правильности своего выбора, я завела козу. От покупателей не было отбоя, и я поняла, что нахожусь на верном пути».
В поисках денег прошло два года. Оставался последний шанс — обратиться к губернатору Самарской области К,А, Титову. На строительство животноводческого комплекса и реализацию программы «Козье молоко — детям» был выделен кредит. Денег хватило на ремонт и реконструкцию старого склада и на закупку коз в США. В 2000 году в помещении, рассчитанном на 400 голов дойного стада, появились первые 36 «американок» зааненской, нубийской и альпийской пород, причём 2/3 из них были сукозными.
Маркеловой пришлось столкнуться с массой проблем (не только чисто производственных), о которых она раньше и не подозревала: «Если мы считаем, что в деревнях полно людей и им нужна работа, то ошибаемся. Они отвыкли работать, живут своим хозяйством, трудовой стаж их не интересует. Да, объём работы невелик и деньги плачу небольшие. Но во всей деревне из 500 домов я не могу найти работника. Ещё одна проблема — корма. На своих 12 гектарах хочу посеять кормовые травы. Но коровы частников ходят, где хотят, и всё стравливают. Обносить территорию забором нереально, а проволоку завтра же свернут и унесут. Проплачиваю вперёд колхозу за зерно, а там то машина сломалась, то водитель пьяный, и деньги назад не возвращают.
Бизнес здесь своеобразный, больше имеет тенденцию к семейному. Всё должно быть своё — от кормовой базы и дойки до расфасовки. Как говорится, водку пить на троих, а дело делать одному».
Пожалуй, только на ферме Маркеловой есть хорошо оборудованный доильный зал, где одновременно размещаются 20 коз. До последнего времени доили в вёдра. Охлаждённое сырое молоко реализовывали в магазинах, больницах для детей и взрослых. Но запрет на реализацию сырого коровьего молока постепенно распространился и на козье.
Оживить затухающий бизнес смогли бы лишь собственная переработка и расфасовка. Пришлось ещё туже затянуть пояс, взять очередной кредит. Зато этой осенью молоко стало поступать напрямую по молокопроводам в цех переработки. После расфасовки в литровые пластиковые бутылки его развозят по магазинам, где новую продукцию быстро раскупают.
Весной, когда пойдёт большое молоко, можно будет говорить о прибыли. Есть задумка о специализированном магазинчике, где станут продавать продукцию из козьего молока в широком ассортименте, включая сыры, а также полуфабрикаты из мяса.
На племенной молодняк спрос, несомненно, есть. Однако тут есть два «но». Во-первых, российские козоводы разрозненны, хотя и испытывают дефицит, подчас не имеют никакой информации друг о друге. Одни не знают, где купить животных, а другие — кому продать. Во-вторых, породный молодняк стоит недёшево, значительно дороже, чем вырожденные низкопродуктивные животные на местном колхозном рынке, а большинство сельского населения живёт на грани нищеты.
Несмотря на то что происхождение животных подтверждено документально, в течение нескольких лет ведётся племенной учёт, ферма до сих пор не имеет статуса племенной Почему? «Чтобы получить статус племфермы, я должна заплатить 60 тысяч рублей, так как в госреестре нет двух пород — нубийской и альпийской, то есть они никогда не были зарегистрированы в России. Мне говорят, мол, зарегистрируете породы, тогда будете получать дотацию. А зачем? Выходит, я буду её получать за свои же деньги? Потом говорят, что нет стандарта породы, её не могут аттестовать, так как нет специалистов, хоть бы кто в министерстве поинтересовался: какая порода лучше, нужны ли они, стоит ли их разводить, что даёт преимущества?! По большому счёту получается, что никому это не надо, если я племенных козлов — замечательных, сильных — вынуждена пускать под нож».
Господа чиновники, козы — это не экзотика
Александр и Надежда Бодровы, переезжая 13 лет назад из Москвы в тверскую глубинку, изначально думали о племенном молочном козоводстве как о бизнесе. «Мы исходили из того, — говорит Александр Валентинович, — что в середине 80-х годов в Россию было завезено около 2 тысяч чистопородных животных из Новой Зеландии, Австралии и Чехословакии. Они были распределены по 15 предприятиям. Молодняк пользовался огромным спросом у населения. Люди приезжали со всей России, высиживали очереди. Руководство хозяйств обменивало козлят на «фондируемые» стекло, цемент, кирпич. Чтобы получить двух козочек, мы были вынуждены обменять на них два лесовоза пиломатериалов, которые были положены нам как фермерам для обустройства. Остальных животных нам продали по 250 долларов за каждую трёхнедельную козочку, причём из выбракованного поголовья. Мы решили, что продажа племенного молодняка может стать хорошим бизнесом».
Селекционную и племенную работу на ферме ведут с самого начала, производителей приобретали в США, Англии, Голландии, придерживаясь западных стандартов молочных коз. Очень помогло Бодровым общение с волонтёрами-козоводами' из США, которые - провели на ферме семинары. Большой опыт получен во время поездок и стажировок в США, Голландии, Франции, обширные видеотека и литература о козах, десятилетнее членство в АDGА (Американской ассоциации дойных коз).
На молоко фермеры смотрели как на побочный продукт козоводства. Ведь в племзаводе «Никоновское» говорили, что его выливали в речку, так как молокозаводы отказывались его принимать. Тем не менее коз надо было доить и что-то с молоком всё-таки делать. Надежда разработала различные технологии производства сливок, сметаны, йогурта, кефира, ацидофилина, масла. Она посетила угличский ВНИИ маслоделия и сыроделия, прошла стажировку на козьей ферме в Голландии, где профессионально делают сыры. Кстати, сыры, изготовленные там Надеждой, на закрытой дегустации были признаны лучшими. Продукты получились удивительно вкусными, но продать их через торговую сеть было невозможно: требовались разрешающие документы — сертификаты, технические условия, лицензии. Реализация через знакомых в московских организациях оказалась ненадёжной: сегодня люди взяли продукцию, а завтра — нет. Приходилось возвращаться с ней обратно, терпя убытки. Надо было самим разрабатывать ТУ и утверждать их в области у главного санитарного врача. Он отказался это делать, так как посчитал козье молоко экзотическим продуктом для нашей страны, и «отправил» козоводов в Институт питания при Министерстве здравоохранения, где на экспертизу ТУ и самого козьего сыра ушёл почти год.
Отчасти выручала торговля племенным молодняком, в середине 90-х годов были подготовлены группы животных для племобъединений в Псковской и Ярославской областях. В то время козоводы думали, что развитие отрасли будет успешным именно через такие государственные структуры, как племобъединения. «Наша сверхзадача, — поясняет Александр Бодров, — чтобы в каждом магазине наряду с литром коровьего молока был стакан молока козьего. Для этого нужно, чтобы во всех регионах России были козы. Это возможно, если в племобъединениях или других государственных структурах будет маточное стадо, которое могло бы обеспечить всех желающих чистопородными животными и помесями. К сожалению, регионы и государственные структуры этим не очень заинтересовались. Но у нас стоят мешки, набитые письмами с просьбой продать животных — с Чукотки, Камчатки, из Хабаровска, Прибалтики, Армении, Белоруссии, Украины. Естественно, когда наше дойное стадо не превышает 80 голов, мы не можем обеспечить всех. Мы рекомендуем для начала покрывать чистопородным козликом местных коз, постепенно улучшая продуктивность животных сразу в целой деревне. Но большинство людей хотят иметь сразу чистопородную козу. Хотя, не имея достаточно знаний и опыта, могут просто её погубить».
Освоить свободную нишу непрочь и современные бизнесмены. Они хотят приобрести сразу 300, 400 или 1000 коз. Бодровы предлагают начать с 20, попробовать, обучить персонал, пройти стажировку. Как опытные специалисты с высшим образованием, они предлагают вести консалтинг, начиная с проектирования фермы, бизнес-плана, маркетинга, подбора оборудования и кончая обучением персонала, налаживанием технологического процесса. Однако никто ещё из десятка крупных бизнесменов, приезжавших на ферму, не решил заключить договор о консалтинге. Козоводство кажется всем очень простым делом, коза ассоциируется с маленькой коровой. Но жизнь показывает, что большинство таких прожектёрских планов, не подкреплённых профессиональными знаниями, самоотверженной работой и любовью к животным, лопаются как мыльные пузыри.
Удивительно, но факт: стадо в Тверской области, оцененное американскими экспертами выше, чем среднестатистическое стадо в США, состоящее в Американской ассоциации племенных коз, не имеет племенного статуса в России. Почему? «Потому что нам этого не надо, — отвечает Бодров. — Чтобы получить статус племенной фермы, надо заполнить кучу всяких бумажек — санитарных, пожарных и других, провести бонитировку всего стада. Тверское племобъединение готово нас лицензировать, но советует самим пробонитировать своё стадо. Мы делаем это 2 раза в год. Но дело в другом. За право на реализацию животных с племенным свидетельством государственного образца по закону мы должны будем испрашивать разрешение на продажу у главного племенного инспектора области, отстёгивая племобъединению определённую сумму денег. Размер же дотации в пересчёте на каждую голову втрое меньше. Ради чего надо перестать быть хозяином на своей ферме? Наше отселекционированное за 13 лет стадо говорит само за себя».
В лучшем случае безразличное отношение властей по отношению к себе, как и Латык, и Маркелова, ощущают и Бодровы. Побывав на их ферме, руководитель департамента Минсельхоза расчувствовался: «Я открываю вам все двери, только денег не могу дать». «Приезжаю я к нему через неделю, - рассказывает Александр, — и говорю, что хотел бы со специалистом обсудить проблему и возможность разработки современного стандарта на молочную козу. Меня направили в один из кабинетов. Его хозяин обрушил целую тираду слов, суть которой сводилась к следующему: «Зачем ты вообще пришёл? Что тебе здесь надо? У нас нет такого стандарта. Ты кто? Частник. И хочешь такую работу проводить? Для этого у нас есть ВНИИ овцеводства и козоводства, а ты иди отсюда». Я ушёл... (В настоящее время ВНИИОК больше не существует. — Авт.)
Во время стажировки в США я был в министерстве сельского хозяйства штата Мэйн, все двери кабинетов трёхэтажного здания были открыты. Идёшь по коридору и видишь лица людей, которые тебе улыбаются. «Иди сюда, — обращаются они к фермерам. — Какие у тебя проблемы? давай, мы их быстро решим. Ты пойдёшь и будешь работать, приносить доход себе, государству и опосредованно нам тоже». На полках длиной в несколько метров — брошюры по молочному козоводству, овцеводству, свиноводству. Когда тебе что-то надо, специалисты с большим удовольствием рассказывают, что ты можешь, а что — нет.
На одной из московских выставок к стенду с нашими животными подошёл чиновник высокого ранга со свитой и ткнул пальцем: «Вот таких коз мы завозили в середине 80-х». «А зачем?» Он подумал и сказал: «Для экзотики».
Бодровы никогда не рассчитывали на помощь родного государства, поэтому, наверное, оказались всё-таки успешными. Через 13 лет востребованы как профессионалы. Но в какой степени? Увы, только на уровне бесплатного информационного и обучающего центра, где стажируются специалисты, практикуются дипломники, работают аспиранты. Выстраивать честные партнёрские отношения наши люди пока не привыкли.
И всё же участие в выставках «Золотая осень», «Молочная индустрия», «Российские продукты питания», где молоко и сыры были отмечены золотыми медалями, не было напрасным. В 2000 году была налажена поставка козьего молока в сетевые магазины Москвы: «Перекрёсток», «Ашан», «Паттерсон», «Рамстор», появились серьёзные молодые помощники и соратники, верящие в успех. Значит, у фермы появилась уверенная перспектива, можно увеличивать объёмы и расширять ассортимент. Для регулярной поставки молока даже зимой можно создавать дочерние филиалы, которые будут под единым началом. По мнению Бодрова, только один хозяин может работать на долгосрочную перспективу, потому что он отвечает за всё.
21 процент голосует «за»
В прошлом году сотрудники Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) провели опрос москвичей. Из опрошенных 85% считают, что козье молоко ценно «целебными свойствами», а 21% изъявили желание пить козье молоко при условии его доступности, Это высокий показатель, если учесть, что покупатель к продукту ещё «не приучен». Перспектива на ненасытном московском рынке (и в других промышленных мегаполисах) есть, однозначно. Помимо этого, могут успешно развиваться и другие направления — сушка, сгущение молока (для поставок в северные регионы, на военные базы и т.д.), детское и диетическое питание, косметика. Однако для продвижения этих продуктов требуются «ну очень большие» деньги.
Перспективная отрасль животноводства держится тяжким трудом энтузиастов, а государство самоустранилось, заняв удобную позицию бесстрастного наблюдателя. Может быть, страсти тут ни при чём, но всё же пусть каждый на своём месте сделает то, что он может и должен сделать. И государственный муж в правительстве, и чиновник в Минсельхозе, и представитель власти в регионе, и «слуга народа» в районе. А уж за козоводами дело не станет.
Светлана ГРИШУТКИНА
"КОРОВА БЕДНЯКА" КАК СРЕДСТВО БИЗНЕСА
Эта статья была написана несколько лет назад, и сегодня мы можем видеть, что изменилось в козоводстве за это время.
(к сожалению, начало статьи утрачено)
Россия: коз — не считано, молока — не меряно
Если вы захотите узнать какие-то статистические данные по козоводству у нас в стране, то вряд ли ваши попытки увенчаются успехом. Как ни странно, но некоторые наши специалисты пользуются данными FАО, согласно которым в России около 2 млн коз, из которых более 80% находятся на дворах селян. Интересно, кто их учитывал, если даже сельскохозяйственная перепись не возобновлялась с 1920 года? Приходил ли кто-нибудь, например, к конкретной бабе Маше в деревню Ольховка, пересчитывал её «катек» и «зинок»? По словам очевидцев, например, в одном из районов Ленинградской области в отчётах из года в год указывали одно и то же поголовье — 3018 коз, а в последний год - 5624. Вроде число смотрится нормально. Попробуй докажи, что это не так.
Ну ладно, оставим личные подсобные хозяйства в покое. А как обстоят дела с племенными заводами, фермами, репродукторами? Мы позвонили руководителям Управления животноводства и племенного дела Федерального агентства по сельскому хозяйству, Росплемобъединения, Союза животноводов России и задали единственный вопрос: «Есть ли в нашей стране фермы по молочному козоводству, в том числе племенные?» К сожалению, под разными предлогами ни один из них сразу на этот вопрос не ответил. В конце концов удалось узнать, что в России всё-таки есть 7 племенных хозяйств. На 1 племзаводе и 4 репродукторах разводят пуховых и мясо-шёрстных коз, зарегистрированы 2 частные фермы по разведению племенных молочных коз — в Краснодарском крае и Ленинградской области. На этом официальная информация обрывается. Но, как говорится, язык до Киева доведет. Мы готовы познакомить вас с результатами собственного небольшого расследования.
Что говорить, когда нечего говорить?
Поисковая система Интернета услужливо выдала координаты сайта бизнесмена и депутата Государственной думы от Астраханской области Олега Сарычева. Согласно его сведениям, основу фермы составили несколько десятков коз, собранных по частным дворам Ставрополья в 1995 году, а также 100 чистопородных зааненских сукозных животных, доставленных самолетом из Швейцарии в 1995 году. Подробностей настоящего времени немного: упоминаются около 600 коз в маточном стаде на ферме «Пелагея», а также миллионные инвестиции в проект фермы на 1500 голов, где будут доильный зал, цех переработки и помещение для расфасовки молока пастеризованного, бифидокефира, йогурта, творога, сыра. Под предлогом реконструкции фермы нам дали понять, что приезд журналиста нежелателен. А наши вопросы о доении животных, реализации молока, закупке новых производителей, племенном учёте и селекции в стаде остались без ответа. Очевидцы говорят, что приобрести животных там не удаётся: козочек не продают, а хороших козликов выбрать практически невозможно. Создаётся впечатление, что козья ферма под Астраханью стала одним из элементов пиаровской акции, так как для конкретного бизнеса выбраны другие направления, далёкие от сельского хозяйства.
В этом году полки сетевых магазинов Москвы (и не только) заполнились целой серией продуктов из козьего молока (тан, айран, стерилизованное молоко), произведённых, согласно выходным данным, в Подмосковье. Мы попытались связаться с производителями и попросили показать производство и ферму, где содержится хотя бы часть из заявленных нескольких сотен коз. Нас радушно пригласили в офис. Но встреча не состоялась, так как нам хотелось увидеть не только офис. Производство объявили «секретом фирмы», на который компания имеет право, а обещанное поначалу посещение фермы несколько месяцев откладывалось, пока нам не отказали ввиду большой занятости и нехватки времени. Похоже на детектив. Выходит, этим «производителям» есть что скрывать? Будем рады, если нам докажут обратное.
Лет шесть назад на выставке овцеводства и козоводства в Ипатове (Ставропольский край) состоялась интересная встреча с краснодарским фермером Алексеем Пожаренко. Разведением зааненских коз он стал заниматься в 1989 году, когда приобрёл два десятка животных. В 1997 году их было уже более 400. Молоко поступало в детские сады и санатории Анапы. Пожаренко стал подумывать о реализации пастеризованного молока в стеклянной таре. Однако начались тяжбы с местными организациями, связанные с землёй, повлекшие за собой проблемы в обеспечении кормами, вынужденное снижение поголовья. В 2001 году в пояснительной записке к обращению на имя первого заместителя министра сельского хозяйства РФ Алексей Пожаренко писал: «Почему я стремлюсь сохранить хозяйство, а особенно поголовье коз? Потому что сюда вложено немало труда, средств, здоровья, нервов, надежд. Потому что, участвуя в составе российских делегаций в поездках в Австрию и Данию (1994 и 1997 годы), я видел их культуру производства, достижения в области козоводства и задался целью иметь показатели не хуже, чем у них. Хозяйство добивалось немалых успехов в производстве козьего молока, которое является ценнейшим и экологически чистым продуктом питания, особнно для детей всех возрастов и больных. Его производство выгодно, морально оправдано и необходимо. И можно создать целую отрасль молочного козоводства без государственных затрат, но с государственной защитой и помощью крестьянским и фермерским хозяйствам».
Ферма первой в нашей стране получила статус племенной. Но, видимо, решить проблемы «местного значения» это не помогло. Ведь срок лицензии заканчивается, а заново документы фермер пока не подавал; На нашу просьбу коротко рассказать о хозяйстве он ответил молчанием. Обычно так поступают, когда дела не совсем в порядке.
Возможно, кто-то из вас назовёт еще несколько ферм, где может быть до полусотни животных. Однако пока не будет налажена переработка и реализация молока или продуктов, все они продолжают носить кустарный характер, а их перспективы, не говоря о бизнесе, остаются под большим вопросом.
Козы есть, а молока нет
В Ленинградской области до последнего времени довольно успешно действовало Общество козоводов Северо-запада (руководитель Людмила Волкова), которому помогали Комитет по сельскому хозяйству правительства области, Департамент по международному развитию Британского фонда «Ноу-Хау», Хейферовский Интернациональный проект (НРI), АСDI/VОСА. На сайте общества дан целый отчёт о его работе. Особенно интересны сведения о НРI, основанном в 1944 году и помогающем людям более чем в 100 странах, Участники проекта делятся с другими нуждающимися людьми потомством, полученным от домашних животных многих видов, в том числе и от коз. Реализация первого проекта в России началась с Ленинградской области. С 1999 по 2002 год в дар козоводам было передано 100 чистопородных коз и 11 козлов, «по цепочке» разошлось ещё 63 козы. Но радиус действия программы ограничен 100 км вокруг Санкт-Петербурга. Для других регионов местные козоводы-частники в основном могут предложить только козликов. Естественно, о промышленном молочном козоводстве речь не идёт.
Однако любые проекты рано или поздно заканчиваются. С уходом американцев жизнь козоводов становится всё спокойнее. По признанию Людмилы Ивановны, такой огромной работы, что была проведена, уже не будет, общение ограничивается посиделками. Сама она содержит около 30 животных. Для неё все они — как родные, немало и «пенсионеров», что никак не увязывается с понятием бизнеса. Написала две статьи о том, как выйти с торговлей на рынок: «Это нелёгкий путь. Все прочитали и побежали на рынок. Конкуренты меня чуть не уничтожили — физически и морально. Осенью и зимой за молоком на рынке очередь, а весной и летом, наоборот, — очередь из продавцов. У нас торговля санкционированная, молоко и козы проверенные. Раз в год за плановую ветеринарную проверку платим по 220 рублей с головы. В то же время из-под прилавка продаётся молоко неизвестного происхождения, нередко разбавленное коровьим, что угрожает здоровью детей с аллергией на коровий белок. Чтобы сдавать продукцию в магазины, нужно иметь сертификат. Мелкому частнику это невозможно, не по карману, так как необходимо иметь молочный цех. Объединяться? Объединяться хорошо разве только для того, чтобы чаю попить, а когда идёт делёжка прибыли...»
Вот и выходит, что любой регион может позавидовать Ленинградской области по насыщенности чистопородными зааненскими козами, но сами петербуржцы видят на полках магазинов «долгоиграющее» молоко из Венгрии или Финляндии да жутко дорогие сыры из Франции. Производители и потребители козьего молока, так необходимые друг другу, остаются на разных берегах.
Коза — это не только рожки-ножки
В той же Ленинградской области есть вторая из двух упомянутых выше племенных ферм по молочному козоводству.
Роман Латык познакомился с зааненской козой в Высоких Гаграх в Чехословакии, когда как будущий ветврач проходил преддипломную практику. Привёз оттуда маленькую козочку, которую приобрёл у одной бабушки за 150 крон. Животное настолько понравилось всем жителям деревни Заневки, что они очень захотели разводить именно таких животных. Общими усилиями в 1993 году доставили из Германии козла Эрнста.
Сам Роман Васильевич решил серьёзно заняться козоводством в 1996 году, после общения с американским специалистом Харви Консидайном в рамках проекта «Фермер — фермеру». Имеющееся помещение, рассчитанное на 15—20 голов, уже было мало для всего поголовья. Поэтому было решено разместить племенных животных по частным дворам. Разумеется, это не лучший выход, но другого просто не было. Основную ставку Латык сделал не на молоко, а на реализацию племенного молодняка, спрос на который никогда не снижался. Благодаря этому спросу ферма ещё как-то держится на плаву.
Реализация молока, как и у других, связана со многими проблемами. Попробовал было фермер обратиться в компанию по переработке молока, но там хотят иметь ежедневные объёмы молока по 300—1000 литров. Их не сможет обеспечить даже новая ферма, которую Роман Васильевич планирует открыть в марте будущего года. Рассчитанная на 100 голов со шлейфом, она будет производить по 200—250 л молока в сутки. Тогда можно будет говорить о бизнесе как таковом. На данный момент заложен её фундамент и возведён каркас.
Из всех трудностей, с которыми столкнулся Латык (а их, как и у других фермеров, немало), он ставит на первое место непонимание. Непонимание на всех уровнях, вызванное большей частью неосведомлённостью, а то и невежеством людей. «Когда я 'начинаю серьёзно говорить о козах, на лицах людей блуждают улыбки, — возмущается Роман Васильевич. — Поскольку с культурой ведения отрасли почти никто не знаком, высокопродуктивных животных никто не видел, на козу продолжают смотреть как на сталинскую корову бедняка. Материалы в печати ограничиваются или абстрактными рассуждениями о пользе козьего молока, или умилением насчёт рожек и ножек. Несколько лет подряд мы участвовали в рингах в рамках выставки «Российский фермер». Эта реклама, в которой мы практически не нуждались, каждый раз вылетала нам в копеечку. А когда толпа чиновников, не оборачиваясь в нашу сторону, проходила мимо нас от рядов с песцами к загонам с быками, было очень досадно.
Основное организационное начало отрасли должно взять на себя государство. Одному не потянуть, мы давно «барахтаемся». Вовсе не обязательно давать деньги, это большой соблазн для любого человека. А лучше оказать конкретную помощь — в строительстве фермы, приобретении племенных животных, организации переработки и реализации молока и продуктов из него. Развитие козоводства — тернистый и долгий путь. Когда у нас будет новая ферма, когда под одной крышей соберем всех наших животных, тогда личным примером сможем доказать, что десять лет назад были правы».
За генофонд страны расплачивается фермер?
Наталья Маркелова — предприниматель со стажем. В своё время она первая в Тольятти открыла магазины по продаже семян. Но когда стали теснить конкуренты, надо было искать новую нишу. «Проанализировав рынок, — вспоминает Наталья Николаевна, — я пришла к выводу: козоводство — именно то, что мне нужно, козье молоко будет востребовано. Ведь проблемы с детским питанием в крупных промышленных городах общеизвестны. Чтобы убедиться в правильности своего выбора, я завела козу. От покупателей не было отбоя, и я поняла, что нахожусь на верном пути».
В поисках денег прошло два года. Оставался последний шанс — обратиться к губернатору Самарской области К,А, Титову. На строительство животноводческого комплекса и реализацию программы «Козье молоко — детям» был выделен кредит. Денег хватило на ремонт и реконструкцию старого склада и на закупку коз в США. В 2000 году в помещении, рассчитанном на 400 голов дойного стада, появились первые 36 «американок» зааненской, нубийской и альпийской пород, причём 2/3 из них были сукозными.
Маркеловой пришлось столкнуться с массой проблем (не только чисто производственных), о которых она раньше и не подозревала: «Если мы считаем, что в деревнях полно людей и им нужна работа, то ошибаемся. Они отвыкли работать, живут своим хозяйством, трудовой стаж их не интересует. Да, объём работы невелик и деньги плачу небольшие. Но во всей деревне из 500 домов я не могу найти работника. Ещё одна проблема — корма. На своих 12 гектарах хочу посеять кормовые травы. Но коровы частников ходят, где хотят, и всё стравливают. Обносить территорию забором нереально, а проволоку завтра же свернут и унесут. Проплачиваю вперёд колхозу за зерно, а там то машина сломалась, то водитель пьяный, и деньги назад не возвращают.
Бизнес здесь своеобразный, больше имеет тенденцию к семейному. Всё должно быть своё — от кормовой базы и дойки до расфасовки. Как говорится, водку пить на троих, а дело делать одному».
Пожалуй, только на ферме Маркеловой есть хорошо оборудованный доильный зал, где одновременно размещаются 20 коз. До последнего времени доили в вёдра. Охлаждённое сырое молоко реализовывали в магазинах, больницах для детей и взрослых. Но запрет на реализацию сырого коровьего молока постепенно распространился и на козье.
Оживить затухающий бизнес смогли бы лишь собственная переработка и расфасовка. Пришлось ещё туже затянуть пояс, взять очередной кредит. Зато этой осенью молоко стало поступать напрямую по молокопроводам в цех переработки. После расфасовки в литровые пластиковые бутылки его развозят по магазинам, где новую продукцию быстро раскупают.
Весной, когда пойдёт большое молоко, можно будет говорить о прибыли. Есть задумка о специализированном магазинчике, где станут продавать продукцию из козьего молока в широком ассортименте, включая сыры, а также полуфабрикаты из мяса.
На племенной молодняк спрос, несомненно, есть. Однако тут есть два «но». Во-первых, российские козоводы разрозненны, хотя и испытывают дефицит, подчас не имеют никакой информации друг о друге. Одни не знают, где купить животных, а другие — кому продать. Во-вторых, породный молодняк стоит недёшево, значительно дороже, чем вырожденные низкопродуктивные животные на местном колхозном рынке, а большинство сельского населения живёт на грани нищеты.
Несмотря на то что происхождение животных подтверждено документально, в течение нескольких лет ведётся племенной учёт, ферма до сих пор не имеет статуса племенной Почему? «Чтобы получить статус племфермы, я должна заплатить 60 тысяч рублей, так как в госреестре нет двух пород — нубийской и альпийской, то есть они никогда не были зарегистрированы в России. Мне говорят, мол, зарегистрируете породы, тогда будете получать дотацию. А зачем? Выходит, я буду её получать за свои же деньги? Потом говорят, что нет стандарта породы, её не могут аттестовать, так как нет специалистов, хоть бы кто в министерстве поинтересовался: какая порода лучше, нужны ли они, стоит ли их разводить, что даёт преимущества?! По большому счёту получается, что никому это не надо, если я племенных козлов — замечательных, сильных — вынуждена пускать под нож».
Господа чиновники, козы — это не экзотика
Александр и Надежда Бодровы, переезжая 13 лет назад из Москвы в тверскую глубинку, изначально думали о племенном молочном козоводстве как о бизнесе. «Мы исходили из того, — говорит Александр Валентинович, — что в середине 80-х годов в Россию было завезено около 2 тысяч чистопородных животных из Новой Зеландии, Австралии и Чехословакии. Они были распределены по 15 предприятиям. Молодняк пользовался огромным спросом у населения. Люди приезжали со всей России, высиживали очереди. Руководство хозяйств обменивало козлят на «фондируемые» стекло, цемент, кирпич. Чтобы получить двух козочек, мы были вынуждены обменять на них два лесовоза пиломатериалов, которые были положены нам как фермерам для обустройства. Остальных животных нам продали по 250 долларов за каждую трёхнедельную козочку, причём из выбракованного поголовья. Мы решили, что продажа племенного молодняка может стать хорошим бизнесом».
Селекционную и племенную работу на ферме ведут с самого начала, производителей приобретали в США, Англии, Голландии, придерживаясь западных стандартов молочных коз. Очень помогло Бодровым общение с волонтёрами-козоводами' из США, которые - провели на ферме семинары. Большой опыт получен во время поездок и стажировок в США, Голландии, Франции, обширные видеотека и литература о козах, десятилетнее членство в АDGА (Американской ассоциации дойных коз).
На молоко фермеры смотрели как на побочный продукт козоводства. Ведь в племзаводе «Никоновское» говорили, что его выливали в речку, так как молокозаводы отказывались его принимать. Тем не менее коз надо было доить и что-то с молоком всё-таки делать. Надежда разработала различные технологии производства сливок, сметаны, йогурта, кефира, ацидофилина, масла. Она посетила угличский ВНИИ маслоделия и сыроделия, прошла стажировку на козьей ферме в Голландии, где профессионально делают сыры. Кстати, сыры, изготовленные там Надеждой, на закрытой дегустации были признаны лучшими. Продукты получились удивительно вкусными, но продать их через торговую сеть было невозможно: требовались разрешающие документы — сертификаты, технические условия, лицензии. Реализация через знакомых в московских организациях оказалась ненадёжной: сегодня люди взяли продукцию, а завтра — нет. Приходилось возвращаться с ней обратно, терпя убытки. Надо было самим разрабатывать ТУ и утверждать их в области у главного санитарного врача. Он отказался это делать, так как посчитал козье молоко экзотическим продуктом для нашей страны, и «отправил» козоводов в Институт питания при Министерстве здравоохранения, где на экспертизу ТУ и самого козьего сыра ушёл почти год.
Отчасти выручала торговля племенным молодняком, в середине 90-х годов были подготовлены группы животных для племобъединений в Псковской и Ярославской областях. В то время козоводы думали, что развитие отрасли будет успешным именно через такие государственные структуры, как племобъединения. «Наша сверхзадача, — поясняет Александр Бодров, — чтобы в каждом магазине наряду с литром коровьего молока был стакан молока козьего. Для этого нужно, чтобы во всех регионах России были козы. Это возможно, если в племобъединениях или других государственных структурах будет маточное стадо, которое могло бы обеспечить всех желающих чистопородными животными и помесями. К сожалению, регионы и государственные структуры этим не очень заинтересовались. Но у нас стоят мешки, набитые письмами с просьбой продать животных — с Чукотки, Камчатки, из Хабаровска, Прибалтики, Армении, Белоруссии, Украины. Естественно, когда наше дойное стадо не превышает 80 голов, мы не можем обеспечить всех. Мы рекомендуем для начала покрывать чистопородным козликом местных коз, постепенно улучшая продуктивность животных сразу в целой деревне. Но большинство людей хотят иметь сразу чистопородную козу. Хотя, не имея достаточно знаний и опыта, могут просто её погубить».
Освоить свободную нишу непрочь и современные бизнесмены. Они хотят приобрести сразу 300, 400 или 1000 коз. Бодровы предлагают начать с 20, попробовать, обучить персонал, пройти стажировку. Как опытные специалисты с высшим образованием, они предлагают вести консалтинг, начиная с проектирования фермы, бизнес-плана, маркетинга, подбора оборудования и кончая обучением персонала, налаживанием технологического процесса. Однако никто ещё из десятка крупных бизнесменов, приезжавших на ферму, не решил заключить договор о консалтинге. Козоводство кажется всем очень простым делом, коза ассоциируется с маленькой коровой. Но жизнь показывает, что большинство таких прожектёрских планов, не подкреплённых профессиональными знаниями, самоотверженной работой и любовью к животным, лопаются как мыльные пузыри.
Удивительно, но факт: стадо в Тверской области, оцененное американскими экспертами выше, чем среднестатистическое стадо в США, состоящее в Американской ассоциации племенных коз, не имеет племенного статуса в России. Почему? «Потому что нам этого не надо, — отвечает Бодров. — Чтобы получить статус племенной фермы, надо заполнить кучу всяких бумажек — санитарных, пожарных и других, провести бонитировку всего стада. Тверское племобъединение готово нас лицензировать, но советует самим пробонитировать своё стадо. Мы делаем это 2 раза в год. Но дело в другом. За право на реализацию животных с племенным свидетельством государственного образца по закону мы должны будем испрашивать разрешение на продажу у главного племенного инспектора области, отстёгивая племобъединению определённую сумму денег. Размер же дотации в пересчёте на каждую голову втрое меньше. Ради чего надо перестать быть хозяином на своей ферме? Наше отселекционированное за 13 лет стадо говорит само за себя».
В лучшем случае безразличное отношение властей по отношению к себе, как и Латык, и Маркелова, ощущают и Бодровы. Побывав на их ферме, руководитель департамента Минсельхоза расчувствовался: «Я открываю вам все двери, только денег не могу дать». «Приезжаю я к нему через неделю, - рассказывает Александр, — и говорю, что хотел бы со специалистом обсудить проблему и возможность разработки современного стандарта на молочную козу. Меня направили в один из кабинетов. Его хозяин обрушил целую тираду слов, суть которой сводилась к следующему: «Зачем ты вообще пришёл? Что тебе здесь надо? У нас нет такого стандарта. Ты кто? Частник. И хочешь такую работу проводить? Для этого у нас есть ВНИИ овцеводства и козоводства, а ты иди отсюда». Я ушёл... (В настоящее время ВНИИОК больше не существует. — Авт.)
Во время стажировки в США я был в министерстве сельского хозяйства штата Мэйн, все двери кабинетов трёхэтажного здания были открыты. Идёшь по коридору и видишь лица людей, которые тебе улыбаются. «Иди сюда, — обращаются они к фермерам. — Какие у тебя проблемы? давай, мы их быстро решим. Ты пойдёшь и будешь работать, приносить доход себе, государству и опосредованно нам тоже». На полках длиной в несколько метров — брошюры по молочному козоводству, овцеводству, свиноводству. Когда тебе что-то надо, специалисты с большим удовольствием рассказывают, что ты можешь, а что — нет.
На одной из московских выставок к стенду с нашими животными подошёл чиновник высокого ранга со свитой и ткнул пальцем: «Вот таких коз мы завозили в середине 80-х». «А зачем?» Он подумал и сказал: «Для экзотики».
Бодровы никогда не рассчитывали на помощь родного государства, поэтому, наверное, оказались всё-таки успешными. Через 13 лет востребованы как профессионалы. Но в какой степени? Увы, только на уровне бесплатного информационного и обучающего центра, где стажируются специалисты, практикуются дипломники, работают аспиранты. Выстраивать честные партнёрские отношения наши люди пока не привыкли.
И всё же участие в выставках «Золотая осень», «Молочная индустрия», «Российские продукты питания», где молоко и сыры были отмечены золотыми медалями, не было напрасным. В 2000 году была налажена поставка козьего молока в сетевые магазины Москвы: «Перекрёсток», «Ашан», «Паттерсон», «Рамстор», появились серьёзные молодые помощники и соратники, верящие в успех. Значит, у фермы появилась уверенная перспектива, можно увеличивать объёмы и расширять ассортимент. Для регулярной поставки молока даже зимой можно создавать дочерние филиалы, которые будут под единым началом. По мнению Бодрова, только один хозяин может работать на долгосрочную перспективу, потому что он отвечает за всё.
21 процент голосует «за»
В прошлом году сотрудники Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) провели опрос москвичей. Из опрошенных 85% считают, что козье молоко ценно «целебными свойствами», а 21% изъявили желание пить козье молоко при условии его доступности, Это высокий показатель, если учесть, что покупатель к продукту ещё «не приучен». Перспектива на ненасытном московском рынке (и в других промышленных мегаполисах) есть, однозначно. Помимо этого, могут успешно развиваться и другие направления — сушка, сгущение молока (для поставок в северные регионы, на военные базы и т.д.), детское и диетическое питание, косметика. Однако для продвижения этих продуктов требуются «ну очень большие» деньги.
Перспективная отрасль животноводства держится тяжким трудом энтузиастов, а государство самоустранилось, заняв удобную позицию бесстрастного наблюдателя. Может быть, страсти тут ни при чём, но всё же пусть каждый на своём месте сделает то, что он может и должен сделать. И государственный муж в правительстве, и чиновник в Минсельхозе, и представитель власти в регионе, и «слуга народа» в районе. А уж за козоводами дело не станет.
Светлана ГРИШУТКИНА
